Прямо во дворе элитной многоэтажки вместо детской площадки стоял дом. Одноэтажный, деревенский; с бревенчатыми стенами, крылечком на три ступеньки и резными наличниками на окнах.

А жил в этом доме один очень старый, очень упрямый и очень-очень-очень принципиальный помещик. Звали этого помещика Пётр Александрович Пиксаров.

Пиксаров ни за что не хотел отдавать свою землю подлым застройщикам. Ему не нужны были ни деньги, ни квартира в ЖК. Ни в какую не могли с ним договориться, ну хоть ты тресни. И гореть бы дому Пиксарова случайным пламенем, если бы не его давняя дружба с Сан Санычем Мясницким. Тверской князь ясно дал понять всем в городе, что Пиксаров будет жить в своём доме столько, сколько захочет, и никто его отсюда не выселит.

Дети Пиксарова давным-давно выросли и перебрались в Москву. Девять месяцев в году старик проводил в полном одиночестве, но вот сейчас, — на лето, — к нему приехал жирный внук. Тоже, кстати, Пётр.

— Петя! Ах-ха-ха-ха! Петенька! — дед залетел в комнату и застал внука играющим в приставку. — А ну-ка быстро заканчивай свои стрелялки! Нас ждёт приключение!

— Ну дееееед, — только и сказал внучок, не отводя глаз от экрана.

— Давай-давай! Поднимай свою жирную жопу и помоги дедуле! Ах-ха-ха-ха!

Да, Пиксаров был довольно эксцентричным человеком. И многие его затеи… м-м-м… скажем так: лежали в плоскости, недоступной для понимания большинства здравомыслящих людей. И вот как-раз одну из таких затей он собирался воплотить в жизнь прямо сейчас.

— Я наконец-то это сделаю! — орал возбуждённый Пиксаров. — Ну наконец-то! Я этого всю жизнь ждал! И как удачно всё срослось, Петь! Петя⁉ Ну где ты там, свинища малолетняя⁉

— Ну дееееееед…

— В городе объявили карантин! На моём веку такого ещё не было, Петь, чтобы целый город закрыли по причине, не связанной с химерами! А ты понимаешь, что это значит⁉

— Чего, дед?

— Это значит, что городу конец! Нас тут всех разбомбят! С землёй сровняют! Выпилят к чертям! уж я-то знаю методы Императора! Зна-а-а-аю! Помяни моё слово, Петь, к полудня от Твери камня на камне не останется!

— Ага, — внучок не впечатлился, а лишь активней защёлкал джойстиком.

— Но мы с тобой! Слышишь, Петь⁉ Мы с тобой спасёмся! Я всё предусмотрел! Я знал, Петь! Я как будто в воду глядел, знал, что может пригодиться! Так что не переживай, пухлёночек, наш дом специально оборудован как раз на такой вот случай! Как думаешь, что оборудовал дедушка⁉

— Бомбоубежище? — предположил внук.

— Круче! На чердаке, прямо над кухней, ждёт своего часа сложенный купол воздушного шара! Мы улетим из города, Петь! Прямо на кухне и улетим! Представляешь⁉

— Ага.

— Ага? — дед не поверил собственным ушам. — Ага⁉ Петя! Я с кем вообще разговариваю⁉ Тебе что, не интересно⁉

— Очень интересно, дедуль.

— Ну тогда отложи уже свои игрушки и помоги дедушке спустить с чердака горелки! Нам нужно поторопиться, слышишь⁉ Нам ведь ещё крышу разбирать! Столько дел! Столько дел!

С тем Пиксаров не по-старчески бодро взлетел по приставной лестнице на чердак. Как только он пропал из поля зрения, внучок Пётр поставил игру на паузу, достал телефон и позвонил своей матери, дочери Петра Александровича.

— Мааааам, — протянул он в трубку. — А позвони деду, пожалуйста. Он снова таблетки не пьёт…

ОБРАТНО В ИЛЬЮ ИЛЬИЧА ПРЯМУХИНА.

— Нормально водишь?

— Ну могу, — ответил Святопрост.

— Отлично, тогда останешься в машине. И заберёшь нас тут, — я тыкнул пальцем в карту. — Ровно через полчаса. Вышегор, ты пойдёшь со мной для подстраховки. Зашли и вышли, понял?

— Понял.

Мы с майором Оровым последний раз пробежались по карте, — прикинули маршрут, наметили точку входа, обкашляли детали, — и вышли из джипа.

Стасян Опаснов геройствовал недолго. Спустя всего лишь пять минут выкручивания яиц, — и это не метафора, — он рассказал нам всё, что было нужно. Итак, каков расклад? Ваську, Бигдика и Романова держат на складах с боярышником. Благо, что именно с сырьём, а не с настойкой. Склады с готовой продукцией наверняка охраняются куда лучше, — наверняка самые дерзкие из алкашей ежедневно берут их на приступ.

Опаснов рассказал нам всё. Сколько внутри охраны, где она сидит, когда происходят пересменки, как лучше проникнуть внутрь… короче всё-всё-всё.

И думается мне, что он не врал. Искренне так говорил, чертяка, в глаза заглядывал. И, кстати, даже клялся.

Да нет…

Сомнений никаких.

Чтобы Святопрост ослабил хватку, Опаснов был готов на что угодно. Впрочем, в конце концов нам пришлось его вырубить и спрятать в мусорном баке за глорихольной. Когда эта безродная шавка Безродного, — ну вот, аж настроеньице каламбурить появилось, — очухается, мы уже вытащим Ваську и остальных и будем решать совсем другие проблемы. Нам так-то ещё из Твери выбираться.

Так что вперёд!

Через дыру в заборе, — о которой, кстати, рассказал нам Опаснов, — мы с Вышегором пробрались на огромную промзону. Я осмотрелся. Охраны не видать. Отлично. Я махнул майору рукой, мол, нам туда, и мы побежали дальше.

Всё идёт по плану, — повторял я, как мантру. — Всё идёт по плану.

— Пи-пи-пи, — тихонько сказала Правая, чуть отлепившись от меня:

— Хозяин, мне плохо. Не понимаю, что со мной.

— Пи-пи-пи, — ответил я, мол, потерпи, моя хорошая.

— Пи-пи *я постараюсь*…

Ну… а что мне теперь делать? Отменить операцию по спасению сестры? Ну приболела чуть моя химерка, ну бывает. Химеры же тоже болеют, верно? Сейчас сделаем всё, что нужно, доберёмся до дома и я клянусь — устрою бомбожопке постельный режим с куриным бульоном и просмотром добрых фильмов.

Ну а сейчас пускай потерпит, не развалится. Чего с ней будет-то? Ну не сдетонирует же она, ну в самом-то деле?

Глава 12

Про чудо рождения

Через окно на первом этаже мы попали в огромный и тёмный ангар. Всё так, как и описывал Опаснов. Высокий потолок, голый бетонный пол, тусклое освещение и стеллажи-стеллажи-стеллажи. Каждый стеллаж был буквально заставлен плетёными корзинками, полными ягод боярышника.

Честно говоря, я поразился. Ягод было не просто много, их было прямо-таки дохрена. Действительно, Безродный наладил производство в промышленных масштабах.

Первая мысль — уважение. Да, Боря обошёлся со мной не по-человечьи и теперь обязательно выхватит, но это не делает его плохим бизнесменом, а бизнесменов я уважаю; и если бы не конфликт интересов, то я бы обязательно нашёл чему поучиться у этого боярышного магната. Ну а вторая мысль, — гораздо более очевидная, — как бы мне всё это отжать? Ну слишком уж лакомый кусочек. Ну очень-очень хочется. Ну прямо вот пиздец как.

Если уж Боря так легко разбрасывался суммами в сто тысяч рублей, значит он как минимум миллионер.

— Куда дальше? — спросил Вышегор.

Мы ещё разок сверились с картой. Итак, мы вот здесь. Вот здесь чисто символический пост охраны, а вот здесь дежурят двое работников плантации. Первая из работников, насколько нам известно, безобидная тётенька; её работа заключается в том, чтобы взвешивать корзинки сборщиков и записывать результаты. Второй работник — грузчик, который растаскивает корзинки по стеллажам.

А вот, кстати говоря, и он…

Я накастовал между нами ещё один стеллаж. Мышцатый парнишка в безрукавке посмотрел на мою иллюзию, почесал затылок, очень грязно выругался, — очень грязно даже для меня, — и ушёл обратно.

Так…

Что там дальше? Вот здесь цеха обработки. Сборщики работают на скорость, так что рвут боярышник целыми гроздьями и притаскивают его сюда с листьями, ветками и прочей хренотнёй. Приходится перебирать вручную.

Ну да, Опаснов нам и это рассказал. Как только тестикулы Стасика начали напоминать перезрелую ежевику, то у него внезапно настал час откровений и информация полилась бурным потоком. Важная, неважная… Вообще вся. Даже за детство потрындеть успели.